Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман - Александр Паваль

Итак, мы сформировали звено, и я, не дожидаясь, пока весь этот муравейник полезет в вагоны, схватил чемоданы и призвал моих попутчиков поскорее занять свободные места. Эта идея возникла не на пустом месте. Селиться по одному на свободных полках в разных купе значило обречь начало путешествия на полный провал. Ходить друг к другу в гости, пить в одиночку, общаться с малознакомыми людьми – что может быть хуже?

Бодрой рысью я помчался к хвосту состава. Пробежка с чемоданами по перрону заставила мою кровь изрядно поциркулировать по озябшим сосудам. Насморк начал сдаваться. Сырой осенний кислород наполнял мою грудь, пробираясь по капиллярам в артерии. Адреналин закипал, придавая решимости. Ворвавшись, как московский носильщик, в одиннадцатый вагон, я занял два купе и отбивался от посягательств иногруппных элементов до подхода основных частей. Девушкам досталось крайнее купе. Мы же с Главным заняли соседнее, впустив к себе какого-то лысого мужика и растерянную женщину неопределенного возраста.

Да… Я, конечно, забыл сказать, что вторым мужчиной в нашей компании оказался Главный. Мой новый знакомый, как выяснилось впоследствии, оказался отличным семьянином, кандидатом в члены КПСС, отцом двоих детей. И вообще, он умел пить различные виноводочные изделия в любых количествах.

Едва мы разместились, как оказалось, что у всех с собой имеется. Я отправился добывать стаканы, где поругался с проводницей, которая никак не могла понять: зачем человеку стакан, если он не пьет чай? Эта милая, если не сказать меньшего, женщина берегла казенный инвентарь, как солдат последние патроны. Стаканы же выдавала с такой неохотой, словно граненки были подарены ей на свадьбу безвременно отошедшим в мир иной супругом. Я давно заметил, что проводников всегда раздражают пассажиры. Эти существа постоянно чего-то хотят: чаю, сахару, чистое сухое белье, культурного обращения и открытой двери во второй туалет. Аналогично обстоят дела с продавцами гастрономов, участковыми врачами и официантами. Вот, если бы никто не ездил поездами, не покупал колбасу, не болел неизвестно чем и не склочничал в ресторане из-за каких-то пятидесяти рублей обсчета, то тогда можно было спокойно работать и получать заслуженную зарплату. А так, ходят тут всякие! Стакан им дай! С собой иметь надо! Ну и что, что не разобьете! А мыть после вас кто будет? Ну и что, что после водки следов не остается! Напьетесь – весь туалет загадите! Там кто мыть будет? В соседний вагон ходить будете? Знаю я вас, как же!

В конце концов, после длительного и упорного наступления, мне перепало три граненных сосуда, чем я и порадовал своих попутчиков. Женская половина умело хлопотала над закуской. Мы же с Главным чинно откупоривали бутылки и снимали пробу с двух коньяков из союзных республик.

Стол ломился. Если бы к нам в купе случайно забрел какой-нибудь Робинзон, он бы захлебнулся слюной. На тарелках лежали деликатесы краснодарских ОРСов и мясокомбината, кондитерских цехов и рыбных магазинов. Лучшие сорта коньяка и водки довершали картину пиршества. Через полчаса от сырокопченой колбасы мне стало плохо, бастурма застревала в горле, коньяк я закусывал только черной икрой, а шоколад побросал в стакан с шампанским «Брют» и наблюдал, как он периодически всплывает на поверхность и вновь утопает в пузырящемся напитке.

Для некоторых момент начала путешествия имеет особое значение. Впечатляет, восторгает и прочее. Во многих книгах можно прочесть: «…и вот, наконец, поезд тронулся, и чувство свободы…», или «…раздался долгожданный гудок, вагон чуть-чуть дернуло, и я ощутил радость от того…».

Ничего подобного у меня и моих попутчиков не наблюдалось. Все смазалось. И момент отправления, момент эмоционального и духовного подъема запомнился тостом: «За то, что поехали!». Когда же через двадцать минут поезд притормозил на разъезде «Лорис», то выпили «за то, что остановились». И так без конца. Бутылки пустели. Появлялись новые. Колбасы нарезались. Консервы открывались. Вечеринка была в самом разгаре. Когда я стал обнимать Таню, то понял – мне хватит. Как раз включили свет, и я решил поблевать. Однако это оказалось не так просто. Проклятый вагон кидало на рельсах, словно пьяного быка в коровнике. В коридоре не наблюдалось ни души. Все заперлись в своих купе. Кто спал, кто читал, кто перекидывался в картишки с соседями.

Я подышал свежим воздухом в тамбуре. Полегчало… Смеркалось… Может даже и стемнело. Но сквозь запотевшие окна трудно было определить.

Когда я открыл дверь в вагон, то натолкнулся на Главного. Его пыталась соблазнить Импозантная. Он вел пассивную оборону.

– Что за извращение целоваться сидя на мусорном ящике? – удивился я.

– Ему просто плохо, – пояснила Мальвина.

– Не верь ей! – пробормотал мой новый друг, пытаясь ровно удерживать голову. – Мне хорошо!

В купе остальные особи слабого пола употребляли далеко неслабые напитки и громко смеялись неизвестно чему. Решив им не мешать, я залез на свою верхнюю полку и заснул. Через час вспомнили о моем отсутствии и с возмущением стащили вниз. Мне чертовски хотелось еще хоть чуть-чуть отлежаться, но оказалось, пришел руководитель группы навестить и пересчитать нас, и мое присутствие было необходимо.

Войдя в купе к девчонкам, я сразу предложил выпить за руководящих работников и встретил горячее одобрение присутствующих за исключением Алеши. Но ему все равно налили, и он нехотя поддержал компанию. Через пять минут наш добродушный начальник затянул какую-то болгарскую песню и потребовал, чтобы мы ее разучили. Там пелось что-то о партизанах и их геройски погибшем командире. Поскольку половина ссыльных фальшивила, а другие пытались им подражать, то, спустя пятнадцать минут безуспешной репетиции, Алеша ушел. Он был явно не удовлетворён, и косо поглядывал в мою сторону, так как я постоянно предлагал выпить за здоровье командира партизанского отряда.

Угомонились далеко за полночь, выразив свое презрение занудной проводнице, требовавшей тишины и порядка.

Я проснулся от того, что очень хотелось пить. Голова была, как отсиженная нога. В купе пахло перегаром, грязными носками и духами «Кармен». Время раннее, где-то около десяти утра. Я слегка оделся и вышел в коридор. Главный спал или отлеживал похмелье. Ему здорово повезло, что занял место на нижней койке. На верхнюю мы бы его просто не засунули. Умывшись колодезной водой в местном сортире, я заказал два чая. Бортпроводница окинула меня взглядом полным пролетарского презрения и заявила, что чай уже подавали. Сказав ей пару комплементов, в том плане, что любовь приходит через ненависть, я двинулся к девочкам в надежде на их сочувствие. Они уже наполовину очухались и уверяли, что скоро начнем завтракать. К счастью у меня имеется некоторый опыт по части женских «скоро», «сейчас», «одну минутку» и прочее. Дождаться начала трапезы ранее, чем они намажутся и причешутся, представлялось нереальным. А пить хотелось очень. Тем более, что заначка имелась. Прикинувшись слабым и больным, я влез в купе и вытащил из-под койки бутылку пива. Что там было! Какие слова, жесты! Но отобрать кровное им не удалось. Я не эгоист. Я оставил полбутылки Главному. Но он спросонья отказался, а через пять минут уже не стоило и вспоминать. Янтарная жидкость рассосалась по моим клеточкам, наполнив тело хмельной легкостью.

Завтракать уселись где-то в полдень. Девочки достали из-под подушки бутылку «Столичной». Она оказалась теплой. Кто же держит водку под подушкой у батареи отопления? Никакого опыта хранения пищевых продуктов! Рисоводы, одним словом.

Все с трудом опохмелились. Кроме меня. Теплую водку? С утра? Ни за что! Зато отказываться закусить я не собирался. И если бастурма без пива жевалась тяжело, то шпроты и гусиный паштет проскальзывали без задержки. Неиссякаемый запас еды навел нас на мысль о выпивке. Единственная бутылка водки воспринималась нашей компанией как затравка. Теперь предстояло разобраться с «зеленым змием» по существу.

Мальвина и Кэт вызвались сходить в вагон-ресторан. Инициатива получила всеобщее одобрение. А кого еще послать? Нинуле не продадут, ее просто не заметят. Главный после теплой водки раскис. Мне никто не предложил. А Таня не могла, так как я крепко обнимал ее за талию.

Как только гонцы отбыли, мне ужасно захотелось сказать своей новой подружке что-нибудь ласковое и может даже поцеловать за ушком. Но она стеснительно отодвинулась в угол купе и, поглядывая на Нинулю, отбивала мои попытки подобраться на расстояние интимной близости. Черт побери! Какие в провинции недотроги!

– Гм… – громко сказал я и посмотрел на Нинулю. Она, вздохнув, молча, полезла на верхнюю полку. Главный уже давно дышал свежим воздухом в коридоре. Я повторил атаку на Таню и добился небольшого успеха. Потихоньку, развивая наступление с флангов, вторгся на ключевые позиции. О-о! Эти позиции были превосходны! На ощупь. Если бы мне удалось ввести в бой основные ударные силы, то Царство Наслаждений, несомненно, капитулировало. К сожалению, стесненный в маневрах и ограниченный во времени, я был вознагражден лишь жарким поцелуем и обещанием открыть ворота замка, как только уснет бдительная стража. С надеждой на это я обживал занятые позиции, когда дверь в купе распахнулась, и раздались приветственные крики: из ресторана вернулись гонцы-подруги. Они оказались совершенно пьяными и привели на «хвосте» двух особей мужского пола. Правда, у пришедших с собой было, и это несколько смягчило меня. Вадик и Костя – представились гости. Всегда рады, если люди хорошие!